Соловьиная ночь - Констанс О`Бэньон

Вокруг раздались аплодисменты и восхищенный шепот. Все сочли необходимым засвидетельствовать свой бурный восторг по поводу такой щедрости.

Склонный к лицедейству принц обожал выступать в роли благодетеля.

— На завтрашней церемонии, — в полный голос, чтобы все слышали, провозгласил он, — вы будете награждены орденом Подвязки. Кроме того, прусский посол также пожелал удостоить вас высшим знаком отличия своего государства.

Рейли снова отвесил поклон.

— Вы так добры, Ваше Высочество. Принц сделал знак распорядителю.

— Принесите вина. По этому случаю стоит выпить, — он улыбнулся Рейли. — Я всегда знал, что ты найдешь случай, чтобы показать себя. И ты меня не разочаровал.

— Честно говоря, я не особо усердно искал этот случай, — сухо сказал Рейли.

Принц громко рассмеялся.

— Прогуляемся по галерее, Рейли, — предложил он. — Мне хочется послушать о твоем героизме под Ватерлоо.

— Я стараюсь поменьше думать о том дне, Ваше Высочество, — проговорил Рейли, прогуливаясь с принцем. — По правде сказать, это слишком тяжелые воспоминания.

— Мне кажется, если бы я родился солдатом, то непременно бы сделал блестящую военную карьеру, — признался принц. — Но, увы, судьба распорядилась, чтобы я занимался скучными бумагами и вершил государственные дела. А ты как думаешь?

Он остановился и посмотрел на Рейли, ожидая его ответа.

Несмотря на то, что принц был отнюдь не глуп, знал три иностранных языка, покровительствовал поэтам и артистам, ему, словно ребенку, хотелось похвал и всеобщего признания.

— Безусловно, Ваше Высочество, — заверил его Рейли и добавил: — Впрочем, вы были бы не только отважным солдатом, но и гениальным полководцем.

Принц просиял.

— Ну да, я и сам так думаю. Веллингтон допускал такие ошибки, которых я бы никогда не сделал. У него было столько возможностей перейти в контрнаступление и опрокинуть Бонапарта одним ударом.

Когда-то принц казался Рейли остроумным собеседником. Теперь он с грустью видел, что тот, увы, обделен многими качествами, которыми должен обладать великий монарх. Принц нуждался в няньках и льстецах. Рейли, конечно, был готов оказывать ему всяческое уважение, соответствующее высокому сану, однако больше не собирался оставаться в числе его клевретов.

— Ваше Высочество, назначение Веллингтона главнокомандующим было весьма мудрым шагом, — рассудительно заметил он. — Великий человек всегда стремится окружить себя замечательными и достойными людьми.

Принц на секунду задумался.

— Мне не хватало твоих советов, Рейли. Ты всегда был со мной откровенен. Я собираюсь ввести тебя в свой кабинет.

— Увольте, Ваше Высочество. Я совершенно не гожусь для придвбрной жизни. Я хотел бы провести остаток своих дней в провинции.

— Однако раньше ты, кажется, придерживался другого мнения.

— Я переменился, Ваше Высочество. У меня нет задатков политика.

Принц покачал головой.

— Что ж, возможно, — согласился он. — Но мне тебя не хватает, Рейли. Ты так редко бываешь в Лондоне.

— Забота о Равенуортском замке отнимает у меня все время, Ваше Высочество.

Принц слегка надул губы.

— Я полагаю, что ты не откажешься хотя бы изредка почтить нас своим присутствием?

— Я буду наведываться в Лондон при малейшей возможности, Ваше Высочество.

— Я с нетерпением жду, — продолжал принц, хитро улыбаясь, — когда ты, наконец, выберешь себе жену, Рейли. Нас вовсе не радует, что такая знатная и богатая фамилия может перейти к людям малодостойным. Мне не нравится, что твой сводный брат является после тебя единственным наследником, — добавил он и, помрачнев, спросил: — Ты позволишь говорить с тобой начистоту?

Рейли понимал, что принц желает распоряжаться его судьбой. Черт бы побрал его покровительство! У Рейли не было никакого желания жениться по расчету, однако он ответил:

— Разумеется, Ваше Высочество.

— Я бы хотел, Рейли, чтобы в следующий раз ты представил нам свою герцогиню.

Это прозвучало как приказ. Рейли кивнул.

— Я приложу для этого все усилия, Ваше Высочество, — пообещал он, а про себя подумал, что этот «следующий раз» наступит очень не скоро.

Принц окинул Рейли высокомерным взглядом.

— Ну вот и хорошо.

Глядя ему вслед, Рейли почувствовал злость. Как только принц вернулся к своей восторженной свите, к Рейли снова подошел Джастин.

— Боже спаси Англию, — прошептал он.

— Англия знала времена и похуже, — заметил Рейли. — Его она тоже как-нибудь переживет.

Джастин улыбнулся.

— Принц выразил пожелание, чтобы ты женился?

— Как ты догадался? — удивился Рейли.

— Он только об этом и говорил перед твоим приездом.

Рейли посмотрел на друга и горько усмехнулся.

— И как это он до сих пор не убедил тебя вкусить радостей супружества?

— Просто я никогда не входил в число его фаворитов, — насмешливо ответил Джастин. — Я вне его досягаемости. А кроме того, в отличие от тебя, я даже не герой. Но, честно говоря, — продолжал он со смехом, — я был бы от души рад, если бы ты нашел себе достойную жену.

— Я пока еще не задумывался о женитьбе. Да и теперь не имею таких намерений, — пожал плечами Рейли. — Я даже не представляю, где искать жену.

— Почему бы тебе не обратиться к свахе? — подмигнул ему Джастин. — Хотя я сомневаюсь, что у нее на примете есть что-нибудь приличное. Как бы там ни было, даже если ты женишься и совьешь себе собственное гнездышко, Габриэлла Канде не будет страдать от одиночества.

— Если ты намерен отбить ее у меня, Джастин, то я заранее даю тебе на это разрешение. Конечно, только в том случае, если ты обещаешь исправиться.

— Я неисправим, Рейли. И потом, Габриэлла не для меня. Ты слишком избаловал свою актрису. У меня не хватит бриллиантов, чтобы осчастливить ее.

Рейли взял друга под руку.

— Кроме шуток, Джастин, — сказал он. — Я собираюсь подыскать себе более приятное общество.

Направившись к выходу, Рейли все еще слышал смех Джастина. Он был рад, что ему наконец удалось отделаться от принца.

Кэссиди смахнула рукавом пот со лба. Жара в маленькой кухне была невыносимая. На плите кипела кастрюля, из которой поднимался ароматный пар.

Ее невестка была беременна третьим ребенком и считала, что только Кэссиди умеет готовить розовое масло, столь необходимое для ухода за кожей.

Кэссиди добавила в кастрюлю немного пчелиного воска. Затем она накапала туда по нескольку капель розовой воды, лаванды, эвкалипта, глицерина и мяты. После этого она сняла кастрюлю с огня, а сама устало опустилась на жесткий стул.

Мысли Кэссиди были заняты Абигейл. Она не переставая думала о сестре, ей было так одиноко после ее побега. Генри ничего не удалось добиться, запирая Кэссиди, и тогда он вообще запретил упоминать имя Абигейл в своем доме.